Лето с детективом [litres] - Янина Корбут

и меня сдашь. Такое количество лучших подруг, женихов, коллег и даже любимых учителей поставляла нам в подарочной упаковке, перевязанной бантами. Это твое единственное достоинство – для тебя не бывает исключений.

Похитители известного дизайнера Лилии Сорокиной получили огромные сроки по статьям грабеж, групповое изнасилование, покушение на убийство. Следствие представило суду информацию о предыдущих преступлениях. Зинаиде Арининой дали восемь лет условно.

Вечером к Сорокиным приехал на ужин Сергей Кольцов. Они выпили не за то, что кто-то сейчас сидит в клетке, а за то, что закончился страх Лили, ее несвобода, время коварной измены ее везения.

– Я только не понял, Сережа, – сказал папа. – Что такое условный срок для такой прожженной преступницы, как Зинаида? Это же практически свобода. Может творить что хочет.

– А я на что, Роман Денисович? – ответил вопросом Сергей. – Я-то отлично представляю, что мадам хочет и как умеет творить. Разумеется, ничего другого в этой голове уже не появится. Потому вряд ли долго получится наслаждаться свободой. Условный срок заменят реальным на стадии примерки, так сказать. Доказывать намерение – это мой конек.

Ночью Лиля горько плакала, зажимая рыдания подушкой. Ее талантливые руки дизайнера никогда не смогут вырезать уродливое пятно страшной беды из красивой картины собственной жизни. И да, ей больно хоронить свое доверие и память о нежной дружбе подруг, чьи сердца бились в унисон лишь в воображении одной из них.

После трагедии Лили Сорокиной прошло больше полугода, а эту историю продолжали обсуждать в Сети. Лиля даже прекратила пользоваться интернетом вне работы.

Однажды вечером после трудного, но плодотворного дня Лиля задержалась в своем кабинете. Сотрудники уже разошлись. А Лиле так не хотелось выходить из продуманного уюта за пределы стен, которые, наверное, созданы ее везением. За порогом уже темнота, а она вечно прячет тоску и мысли об одиночестве.

В дверь вдруг тихо постучали. На пороге показался незнакомый человек. «Ох, – подумала Лилия. – Сейчас начнет ныть, что задержался в пробке, но просит принять его заказ».

– Вы не заметили? – строго спросила она посетителя. – Наш рабочий день закончился. Никого уже нет. И я сейчас встану и поеду домой. Какой бы ни была причина, по которой вы так опоздали.

– Я действительно невероятно опоздал, – мягко ответил посетитель. – И причина, наверное, самая глупая. Однажды мы с Диком нашли в лесу истерзанную полумертвую девушку, проводили ее носилки до машины «Скорой». И с тех пор я читаю о ней только в интернете. Узнал, кто вы, буквально на следующий день, но не стал искать. Не хотел быть напоминанием о несчастье, боли, беспомощности и унижении. Ждал, пока девушка все преодолеет и вернется в жизнь такой прекрасной, какой многие ее видели на витрине этой студии. Я сам хирург, так что все преодоления представляю в деталях. И вот приехал поприветствовать, моя лесная находка, которую невозможно забыть. Вы лучше, чем на витрине, и это точно не комплимент. А я – Антон Серебряков.

– Боже, – потрясенно произнесла Лиля. – Я помню тот момент, все время пытаюсь вспомнить человека, но все, что уцелело в памяти, – это мокрый и холодный нос собаки и голос… Этот голос. Не могу и сейчас вас рассмотреть, как будто пелена в глазах. И встать не могу, чтобы обнять вас. Ноги отнялись. Я не вернулась в жизнь, это вы меня вытащили из страшной смерти.

Она сумела встать и обнять его. У нее получилось рассмотреть его строгое, умное, больше чем красивое лицо. Есть такое везение – дождаться минуты, которой вроде и не могло быть. Горячий свет после полного провала.

– Где Дик? – спросила Лиля.

– В машине, – ответил Антон. – Он ведь тогда был главным. Я просто шел за ним.

Если домашний телефон звонит посреди ночи – жди беды.

– Твой отец нам кое-что задолжал, – прошелестел позвонивший каким-то страшным и безжизненным голосом. А я включила лампу и машинально глянула на часы. Полвторого. И кому охота звонить в такое время?

– Вы кто?

– Доброжелатель. Если знаешь, о чем я, скажи сразу. А если нет… Лучше не путайся под ногами, вали из города.

Я в досаде бросила трубку, потому что Белка, ночующая у меня, сонно заворочалась на диване. Если разбужу ее, придется долго выслушивать страшилки про маньяков и поить ее валерьянкой. И вообще… Мой отец погиб пятнадцать лет назад. Какие долги?

Растревоженная звонком, я пошла на кухню. Хотела нагреть себе молока в микроволновке, чтобы быстрее уснуть, но так и замерла у холодильника. За дверью на площадке раздавались странные звуки: как будто бы вздохи или всхлипы. Выглянув в глазок, я поначалу ничего не увидела. И уже совсем собралась наплевать на все тайны мира, как вдруг на лестничной клетке снова раздался какой-то стон.

Не выдержав, я распахнула дверь и ахнула: у открытой кладовки за лифтом лежал мой сосед – отец многодетного семейства. Он не двигался, при этом постанывал, хотя числился непьющим. С чего бы трезвому человеку лежать и всхлипывать у кладовки?

Я приблизилась и аккуратно потрясла его за плечо. Сразу обратила внимание, что на лбу соседа красуется здоровенная шишка, на щеке – порез, с которого на белую майку периодически капает кровь. На ней уже расплылось зловещее красное пятно…

«Скорая» приехала в рекордные сроки, и соседа, над которым стенала и охала разбуженная жена, занесли в квартиру. К счастью, к тому времени он уже пришел в себя. Выяснилось, что никаких существенных увечий, кроме легкого сотрясения и царапины на лбу, у него не было. Нападение на соседа насторожило, но тогда я не придала этому особого значения, решив расспросить его потом, когда оклемается. И пошла к себе.

На кухне я смогла выдохнуть, но тут некстати снова вспомнила о таинственном звонке. И подошла к распахнутому окну: лето, темнота и тайна, покрытая браком… Браком моих родителей.

* * *

Я полукровка: во мне течет персидская история. Мой отец иранец, а мамочка русская. Таких случаев миллион: учеба в институте иностранных языков в Питере, молодость, общежитие, внеплановая беременность. Отличие лишь в том, что папа не бросил мамочку, а решил остаться в нашей бескрайней стране.

Папа очень хотел, чтобы я выучила персидский язык. Какое-то время я даже ходила в центр для иностранных детей, где среди прочих языков изучали иранский.

Но потом мамочка увезла меня в Москву, к бабушке, а папа уехал на родину. Почти сразу же он погиб там в аварии, а больше я про него ничего не знала. Расспрашивать